Сергей Михеенков - Солдатский маршал [Журнальный вариант]
Отличившимся дивизиям и частям Верховный приказал присвоить почётные наименования «Орловская» и «Белгородская».
В штабах армий, корпусов и дивизий Степного фронта командиры писали реляции на награждение отличившихся.
В конце июня 1942 года Конев был награждён орденом Кутузова Г степени, а через месяц — орденом Суворова Г степени. Имя Суворова особенно вдохновляло его. Через год, даже немного раньше, в мае 44‑го, он получит ещё один орден Суворова той же Г степени. Для маршала они на всю жизнь остались самыми дорогими наградами родины.
Результаты наступления Степного фронта были потрясающими. Хотя И. С. Конев потом будет сожалеть об упущенных возможностях из–за раздёргивания Ставкой стратегических резервов. Прорыв углубился до 60–80 километров. Танковые армии продвинулись до 100 километров. Ширина прорыва составляла до 120 километров.
Группа армий «Юг» оказалась разрезанной на части. Фельдмаршал Манштейн был в панике. Он срочно перебрасывал на белгородско–харьковское направление свой главный ударный резерв: мотопехотные и танковые дивизии СС «Рейх», «Мёртвая голова», «Викинг», из района Донбасса перегруппировывал 3‑ю танковую дивизию, а также элитную дивизию «Великая Германия». Сюда же по приказу Манштейна спешили и другие части усиления.
Вот как вспоминал атмосферу тех дней бывший помощник командующего фронтом генерал М. И. Казаков: «В один из тех горячих июльских дней на КП командующего 53‑й армией неожиданно появился Иван Степанович. Ничего особенного в этом приезде, конечно, не было: Конев вообще большую часть времени проводил в войсках — таков его стиль. А тут у нас еще случилась какая–то заминка — темп наступления заметно снижался…
— Перед вами и немцев–то, наверное, давно нет, а вы топчетесь на месте, — недовольно заметил Иван Степанович, выслушав командарма генерала И. М. Манагарова.
Мы хорошо знали обстановку, и я стал докладывать Коневу о состоянии наших войск, о противнике, об особенностях местности, на которой протекает сейчас бой…
— А ну, поехали в боевые порядки, там лучше во всем разберемся, — перебил меня Конев.
Фронтовые сборы недолги. Через несколько минут мы уже сидели в машине…
Хорошо помню неубранное пшеничное поле, на котором были остановлены наши войска. Впереди, километрах в двух, в самый горизонт упирался гребень высот. Там был противник…»
Дорога к Харькову не была для войск Степного фронта дорогой непрерывного марша вперёд. Бои, бои, бои…
И вот, наконец, подошли к Харькову.
6 августа Верховный утвердил план Харьковской наступательной операции.
За ходом операции следил представитель Ставки маршал Жуков. В ночь на 10 августа он получил из Москвы телеграмму следующего содержания: «Ставка Верховного Главнокомандования считает необходимым изолировать Харьков путем скорейшего перехвата основных железнодорожных и шоссейных путей сообщения в направлениях на Полтаву, Красноград, Лозовую и тем самым ускорить освобождение Харькова.
Для этой цели 1‑й танковой армией Катукова перерезать основные пути в районе Ковяги, Валки, а 5‑й гв. танковой армией Ротмистрова, обойдя Харьков с юго–запада, перерезать пути в районе Мерефа».
Жуков тотчас выехал к Коневу. В план операции были внесены срочные коррективы.
Танковые армии устремились к указанным рубежам. Пехота Степного фронта тем временем выходила к северному и восточному оборонительным обводам Харькова. Сюда стягивалась артиллерия. На общем направлении, помогая танкам и стрелковым дивизиям, действовала авиация.
Манштейну необходимо было спасти 4‑ю танковую армию Гота и оперативную группу «Кемпф», не допустить их окончательного разгрома. И Манштейн нашёл выход.
Воронежский фронт наступал так же стремительно, сломя голову, зачастую не особенно заботясь о закреплении захваченной территории и обеспечении флангов. И Манштейн наказал Ватутина за неосмотрительность:
11 августа из района южнее Богодухова, а 18–20 августа — из района западнее Ахтырки немцы нанесли мощнейшие контрудары. Как вспоминал генерал Штеменко, в тот период начальник оперативного управления Генштаба, «всего в контрударах участвовало до одиннадцати вражеских дивизий, преимущественно танковых и моторизованных. Со стороны Ахтырки враг нацелился под самое основание нашего глубокого вклинения на главном направлении. В итоге ожесточенных боев 17–20 августа войска Воронежского фронта понесли здесь чувствительные потери. Местами были потеснены к северу и обе наши танковые армии. Возможности выхода в тыл харьковской группировки противника ухудшились».
Когда об этом доложили Сталину в ночь на 22 августа, он отреагировал мгновенно:
— Садитесь и пишите директиву Ватутину, — приказал Верховный генералу Штеменко. — Копию пошлите товарищу Жукову. События последних дней показали, что вы не учли опыта прошлого и продолжаете повторять старые ошибки как при планировании, так и при проведении операций. Стремление к наступлению всюду и к овладению возможно большей территорией без закрепления успеха и прочного обеспечения флангов ударных группировок является наступлением огульного характера. Такое наступление приводит к распылению сил и средств и дает возможность противнику наносить удары во фланг и тыл нашим далеко продвинувшимся вперед и не обеспеченным с флангов группировкам.
В своих «Записках…» И. С. Конев впоследствии корректно заметит: «В мою задачу не входит разбирать причины неудач». И это ещё одна человеческая черта нашего героя.
В один из дней Конев приехал на передовой НП генерала Шумилова.
— Ну, что тут у вас, Михаил Степанович? По заводу лупите? — сказал он и наклонился к стереотрубе.
Одна из дивизий 7‑й гвардейской армии вплотную подошла к Харьковскому тракторному заводу. Видно было, как пехота окапывается, охватывая полукольцом заводские корпуса.
— Приказ мои люди знают. Приказ доведён, — сказал Шумилов. — Как видите, тяжёлую артиллерию не применяем. А жаль, Иван Степанович. Вот если бы развязать моим гвардейцам руки да усилить танками…
— Нельзя. Размолотят твои гвардейцы завод, а вместе с ним заодно и город в два счёта.
— Это так.
Харьков было приказано брать, не причиняя городу значительных разрушений. А это означало — пехотой. Людьми. Класть перед немецкими дотами и окопами людей. Вот что было невыносимо. И оба генерала, стоя на передовом НП и наблюдая, как копошится впереди, у корпусов Харьковского тракторного завода пехота, это прекрасно понимали.
Но понимали они и то, что они штурмуют свой город и отбивают у противника свой завод, где завтра будут ремонтироваться подбитые в бою «тридцатьчетвёрки» и КВ. Вот почему перед штурмом Харькова было принято решение: ни в коем случае не допустить, чтобы город переходил из рук в руки.
Впоследствии цеха Харьковского тракторного завода будут оперативно ремонтировать бронетехнику его армий и танковых корпусов. Боевые машины, получившие в бою увечья различной степени, будут быстро возвращаться в строй именно благодаря тому, что ХТЗ смогли захватить, не допустив значительных разрушений.
Многострадальный Харьков. Ветераны, а потом и историки назовут его «проклятым местом Красной армии». Харьков до этого наши войска освобождали дважды: в 42‑м и 43‑м, в феврале. Но не удержали.
К концу дня Конев объехал все передовые НП своих войск и принял решение, что наиболее выгодное положение для штурма Харькова у 53‑й армии генерала Манагарова. К тому же для Ивана Мефодиевича Манагарова эти края — родина.
Все эти дни Конев находился на передовом НП генерала Манагарова. Узнав о месте нахождения командующего, сюда зачастили партийные руководители УССР. Они были недовольны затянувшейся осадой «второй столицы» Украины. Нетерпеливо спрашивали, когда начнётся штурм. Конев отмалчивался, не желая раскрывать оперативных сведений. Те воспринимали это как нерешительность командующего. Уезжали ни с чем, ещё более раздражённые.
Манагаров как–то сказал, кивнув в поле, за которым в дыму виднелись городские кварталы:
— Вот бы, Иван Степанович, запереть их там.
Конев качнул головой:
— Силёнок маловато. — И подумал: если бы Ватутин не ввязался в танковые бои у Богодухова, да часть своих сил перебросил Юго — Западный фронт…
11 августа общевойсковые армии начали наступление. В первые же часы продвинулись вперёд и завязали бои в траншеях. На некоторых участках это были схватки, переходящие в рукопашные.
7‑я гвардейская прорвалась в город с северо–востока. 57‑я форсировала реку Роганку и смяла немецкую оборону на внешнем обводе. 69‑я подавила узлы сопротивления в районах Черкасское, Лозовое и Большая Даниловка, штурмовала северные кварталы Харькова. 53‑я захватила выгодные рубежи на северо–западной окраине города. Тем временем 5‑я гвардейская танковая армия охватила харьковскую группировку противника с запада и юго–запада.
